Протопресвитер Александр Шмеман: Восхождение в духовный Иерусалим (+Аудио)

Более тридцати лет – с 1953 года почти до своей кончины в 1983 году – отец Александр Шмеман еженедельно выступал в эфире «Радио Свобода». Его беседы были посвящены самому главному, центральному в христианской вере – отношениям Бога и человека, мира и Церкви, веры и культуры, свободы и ответственности.

В этом году портал «Православие и мир» совместно с издательством ПСТГУ предлагают вам вновь окунуться в атмосферу тех лет, когда сквозь глушение и помехи слушатели в СССР неделю за неделей включали свои приемники, чтобы услышать эти возвращающие к вере беседы. Неделю за неделей, одно за другим литургические события Великого поста – вплоть до Светлого Воскресения Христова.

В решающие дни

До сих пор, говоря в этих воскресных беседах о Великом посте, о времени духовного обновления, в котором мы сейчас, как и каждую весну, находимся, я говорил о нем как о времени личного духовного усилия – усилия изнутри очистить свою душу, раскаяться, т.е. под­вергнуть себя суду совести, суду Божественной правды. Но Великий пост – не только время личного духовного подвига, сколь бы он ни был велик. Это также и время нашего общего приближения к Страстной неделе и Пасхе – к дням воспоминания, переживания и созерцания тех абсолютно единственных, ни с чем не сравнимых событий, которыми обосновывается и определяется вся наша вера.

Действительно, можно без всякого преувеличения сказать, что для христианина все на свете так или иначе связано с тем, что произошло в конце земного служения Иисуса Христа, с той, говоря по-человечески, трагедией, которой служение это завершается. Христиане верят – и в этом, конечно, вся радость христианской веры, – что трагедия эта закончилась победой: Христос воскрес их мертвых, нетленная жизнь засияла из гроба в то утро первого дня нового творения. И однако сама христианская вера, сама Церковь запрещают нам в радости победы забывать о предшествующей ей страшной ночи и страшной тьме – о предательстве, о тоске одиночества, об издевательствах толпы, о вершине этой трагедии – о пригвождении к кресту и о раздавшемся с него вопле: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мф. 27:46)

Если мы, христиане, верим в Пасху как в победу Воскресения, то почему не позволено нам войти в эту пасхальную радость, не погрузившись сначала во тьму и печаль Страстной недели, не пройдя день за днем, час за часом Крестного пути, по которому прошел и каждый год снова проходит Христос, – от предательства ученика и одиночества в Гефсиманском саду, через страдания на кресте, до нисхождения в смертную тьму? Но ведь и древняя Церковь называла Пасхой не только день Светлого Христова Воскресения, а совокупность трех решающих дней: пятницы – дня распятия, субботы – дня смертного покоя и, наконец, воскресения – дня восстания из мертвых. И если наша вера  подлинно христианская, то она не отделяет Креста от Пасхи, смерти от Воскресения, поражения от победы, печали от радости. Пасхальная радость светит нам сквозь Крест, и именно Крест остается главным и в конце концов единственным символом, знаком, знамением христи­анства. И вот Великий пост – это наше восхождение, наше приготовление к дням Креста, смерти и Воскресения. «Вот, мы восходим в Иерусалим, – говорит Христос Своим ученикам, – и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и убьют Его; и в третий день воскреснет» (ср: Мф. 20:18).

«Восходим в Иерусалим…» Именно теперь, в нынешние великопостные дни призывает нас Церковь начать это духовное восхождение. Вот в третье воскресенье Поста торжественно выносится и полагается на середине церкви Крест. Вот объявлено нам, за Кем мы следуем, куда восходим, свидетелями чего должны стать. И первым нашим духовным усилием в этом приготовлении должен быть вопрос: почему? Почему это страдание, эта трагедия, эта тьма были неизбежны? Ведь из Евангелия мы знаем, что в начале служения и проповеди Христа толпы людей ходили за Ним, тесня Его. Когда враги Христа послали своих слуг поймать Его на слове, те, вернувшись, сказали: Никогда человек не говорил так, как этот Человек (Ин. 7:46).

Весь мiр идет за Ним (Ин. 12:19), – с ужасом и сокрушением восклицали ненавидевшие Христа власть имущие. И если о чем говорят первые главы Евангелия, то как раз об успехе Христа.

Но чем объяснялся этот успех? Из Евангелия так ясно виден ответ: исцелениями, немедленной помощью, которую оказывал Христос теснившим Его людям. Теснившим до такой степени, что не постеснялись они разобрать крышу дома, где Он находился, чтобы сверху опустить к Нему расслабленного. Иными словами, успех этот был вызван тем, чего извечно ожидает человек от Бога и религии, – ответом на никогда не смолкающий на земле вопль: «Помоги! Исцели!» И потому толпа, и потому успех.

Но вот начинает Христос говорить о другом: об узком пути в Царство Божие, о скорбях и усилиях, неизбежных на этом пути, о стра­дании и смерти… И мы почти видим, как толпа эта начинает редеть, как создается постепенно вокруг Христа та пустота, которая закончится полным одиночеством и страшными словами Евангелия: Тогда все… оставив Его, бежали (Мф. 26:56). Но не значит ли это, что не земного успеха, не людей, веривших в Него только потому и только в ту меру, в какую Он исцелял и помогал им, искал Господь, а чего-то иного? А искал Он той трагедии, на которую пошел Своей волей, когда говорил ученикам: Вот, мы восходим в Иерусалим, и их – а с ними и всех нас – призвал следовать за Собою. Трагедия эта не была неизбежной – нет, но Христос вольно и сознательно сделал ее такой, ибо Сам захотел прямой встречи, решающего поединка со злом и смертью. «На cей час Я и пришел в мiр» (ср.: Ин. 12:27), – говорит Он.

И потому этот час остается навеки в сердце нашей веры, и потому должны мы каждый год совершать восхождение в духовный Иерусалим и там снова и снова постигать вечный смысл этого часа.