Почему не нужно бояться будущего

Писатель, художник и футурист Дуглас Коупленд рассказал о том, почему с каждым днем мир становится лучше, а мы старательно это игнорируем.

Это популярная точка зрения: будущее ничего хорошего не несет. Я родился в 1961-м, а в начале 1970-х в кино стало появляться все больше научной фантастики, первые высокобюджетные картины о космосе. Будущее в представлении режиссеров было тревожным: «Зеленый сойлент», «Человек Омега», «Планета обезьян». Они предрекали голод, исчерпание ресурсов и глобальные катастрофы в 2000-х. И вот мы тут, еды немало, нефти, как выяснилось, тоже. Недавно на сайте Vox Стивен Пинкер сравнил на графиках количество смертей во время военных действий за последние 60 лет: по сравнению с 1940-ми, 1960-ми, 1970-ми, сирийские жертвы — малое число, что уж говорить о мировых войнах. Мы ощущаем все по-другому сегодня. Все, что происходит в мире, случается прямо сейчас и получает полное освещение. К тому же мы склонны драматизировать.

Мы склонны упрощать наше представление о будущем. Гораздо легче снять научно-фантастический фильм, повествующий о темном будущем. Утопическое будущее непонятно. Это слишком много работы. Что такое будущее в нашем представлении? Мой друг Нейтан Шедроф живет в Сан-Франциско и занимается дизайном. Он написал книгу о том, как устроен дизайн будущего согласно научно-фантастическим сериалам, книгам и кино. Как-то раз я попросил Нейтона помочь мне с оформлением приглашения: «Как сделать его футуристическим?» Он ответил: «Легко. Просто добавь голубоватое свечение по краям и используй шрифт Helvetica». Так что да, мы склонны упрощать и драматизировать. Драматичное будущее сексуальнее, оно больше вовлекает.

11 сентября 2001 года— это коллективная травма поколения, которое сегодня выросло и принимает решения. Все, что происходит в возрасте 12-13 лет, сильно влияет на мировоззрение: что нас волнует, что мы думаем об искусстве, как видим мир. Школьники того времени травмированы терроризмом. С другой стороны, знаете, в детстве всегда был такой хоррор, который родители запрещали смотреть, но вы все равно садились перед телевизором, а потом не могли месяц спать. Для меня это был «Повелитель мух», черно-белая версия.

Терроризм не изобретение XXI века. В 1960-70-е годы Канаду штормило от леворадикалов, которые называли себя «Фронт освобождения Квебека». Помню, как в Монреале они заложили бомбы и вся страна была перекрыта полицией. Потом были «Красные бригады» в 1970-80-х. Для меня терроризм всегда был здесь, в той или иной форме. Конечно, это ужасно. Но с другой стороны, это константа, как число Авогадро или Пи.

В 2005 году мне стало казаться, что я схожу с ума. Я больше не мог писать так, как раньше. Я решил, что дело в новых устройствах выхода в интернет. Вокруг появилось неизведанное пространство информации, которое я не мог игнорировать. Со мной все было в порядке, просто мозг менял структуру и подстраивался под новый цифровой мир. Тогда я решил изменить тему своих работ, теперь меня интересовали не столько поколения, сколько потоки информации и будущее. Я написал биографию Маршалла Маклюэна и нон-фикшн о лабораторных исследованиях оптоволокна.

То, что со мной случилось, было связано с тем, как человечество по-новому стало осознавать время. Как мы вспоминаем прошлое, осознаем будущее и смотрим в бесконечное ничто после смерти? По каким новым правилам время работает сейчас? Наглядный пример: два фильма, которые получили «Оскар» в прошлом году. В «Отрочестве» исполнитель главной роли по-настоящему взрослеет (картина снималась с 2002 по 2013 годы.— Esquire). Фильм «Бёрдмэн» снят будто бы одним кадром, без склеек. Два метода, которыми сконструированы эти картины, показывают, что сегодня мы стали сентиментальными по отношению к времени.Время сегодня — это рассказанный на домашней вечеринке секрет фокуса.

Из-за нового отношения к времени меняется взгляд на историю и методы политики. Но начнем с ежедневной рутины. Вы родились в мире, где больше нет часов со стрелками. Вспомните обычный будний день: вы проснулись, поехали в офис, отправились на обед, обратно на работу, сидели допоздна, доковыляли домой, легли в кровать. Что вы сделали на самом деле за этот день в реальном мире? Съели обед — вот и все. Остальное было виртуальным. Искусственным и разрезанным на кусочки: персональные, публичные, приватные, требующие концентрации, не требующие концентрации. Люди, которых мы называем ретроградами и консерваторами, просто быстрее других устают от этого нового мира.

Эти люди устают от будущего, потому что их жизнь кардинально меняется с каждым новым продуктом или его вариацией. За обедом я скачал приложение для перевода текстов на лету и вот уже могу читать русское меню. То, что случилось со мной за ланчем, в 1970-е заняло бы несколько лет. Другие привыкли к этому и больше не удивляются таким изменениям, им уже скучно. Первые и вторые находятся сегодня в конфликте. Но я не стал бы описывать это противостояние с точки зрения политики. Консервативная усталость, это понятное человеческое желание: «Дайте мне немного времени понять, что происходит». Есть огромное количество людей, которые остались позади всей этой глобализации, они не знают, чего ждать. Этого момента больше никогда не появится, мы застряли в бесконечном настоящем-будущем. Но вы знаете, со времен Рональда Рейгана, американцы думали, если у богатых людей будет достаточно денег, то они просочатся и к бедным. Так не случилось. Богатые становились богатыми, а бедные продолжали голодать. Несколько лет назад люди стали просыпаться и осознавать, что так дело не пойдет. Думаю, насчет будущего они тоже проснутся, пусть сейчас им и кажется, что впереди мрак.