Великопостная молитва святого Ефрема Сирина: о чём мы молимся?

 Церковь зовет нас к обновлению души, к подвигу самоиспытания, к усиленной молитве и покаянию

Редакция портала "Православие и мир" 

О чём мы молимся словами великипостной молитвы преподобного Ефрема Сирина? Что эта молитва может изменить в нашей жизни? Об этом — протопресвитер Александр Шмеман, схиархимандрит Кирилл (Павлов), иеромонах Димитрий (Першин) и Александр Сергеевич Пушкин.

Великопостная молитва святого Ефрема Сирина

Протопресвитер Александр Шмеман:

Великим постом каждый день — с вечера воскресенья по пятницу — читается удивительная молитва Ефрема Сирина.

Молитву, которую предание приписывает одному из великих наставников духовной жизни, святому Ефрему Сирину, можно действительно назвать великопостной молитвой, т. к. она особенно выделяется среди всех песнопений и молитв Поста.

Вот текст этой молитвы:

Господи и Владыко живота моего,

Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми.

Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй ми, рабу Твоему.

Ей, Господи, Царю!

Даруй ми зрети моя прегрешения,

И не осуждати брата моего

Яко благословен еси во веки веков.

Аминь.

Молитва Ефрема Сирина

Эта молитва читается дважды в конце каждой великопостной службы от понедельника до пятницы (по субботам и воскресениям она не читается, т. к. богослужения этих двух дней, как мы увидим позже, отличаются от общего великопостного строя). При первом чтении этой молитвы после каждого прошения кладется земной поклон. Потом 12 раз про себя читается молитва: «Боже, очисти мя, грешнаго», — с поясными поклонами. Затем вновь читается вся молитва, после которой кладется один земной поклон.

Почему эта короткая и простая молитва занимает такое важное место во всем великопостном богослужении? Потому что в ней перечисляются особым, свойственным только этой молитве образом все отрицательные и положительные элементы покаяния и определяется, так сказать, список наших индивидуальных подвигов. Цель этих подвигов, прежде всего, — освобождение от какого-нибудь основного недуга, направляющего всю нашу жизнь и препятствующего нам вступить на путь обращения к Богу.

Основной недуг — праздность, лень, нерадение, небрежность. Это — та странная лень и пассивность всего нашего существа, что тянут нас всегда «вниз», а не поднимают «вверх», что постоянно убеждают нас в невозможности, а потому и нежелательности что-либо изменить. Это поистине глубоко вкорененный в нас цинизм, который на каждый духовный призыв отвечает: «зачем?» и благодаря которому в течение всей нашей жизни мы растрачиваем данные нам духовные силы. «Праздность» — корень всех грехов, потому что она отравляет духовную энергию у самых ее истоков.

Плод праздности — уныние, в котором все учителя духовной жизни видят величайшую опасность для души. Человек во власти уныния лишен возможности видеть что-либо хорошее или положительное; для него все сводится к отрицанию и пессимизму. Это воистину дьявольская власть над нами, т. к. дьявол прежде всего лжец. Он лжет человеку о Боге и о мире; он наполняет жизнь тьмою и отрицанием. Уныние — это самоубийство души, потому что, если человек находится во власти уныния, он совершенно неспособен видеть свет и стремиться к нему.

Любоначалие! Любовь к власти. Как ни странно это может показаться, но именно праздность, лень и уныние наполняют нашу жизнь любоначалием. Лень и уныние извращают все наше отношение к жизни, опустошают ее и лишают ее всякого смысла. Они заставляют нас искать возмещения в совершенно неправильном отношении к другим людям. Если моя душа не направлена к Богу, не ставит себе целью вечные ценности, она неизбежно станет эгоистичной, эгоцентричной, а это значит, что все другие существа станут средствами для удовлетворения ее желаний и удовольствия. Если Бог не Господь и Владыка моей жизни, то я сам превращаюсь в своего господина и владыку, становлюсь абсолютным центром моего собственного мира и рассматриваю все с точки зрения моих необходимостей, моих желаний и моего суждения. Любоначалие, таким образом, в корне извращает мое отношение к другим людям, стараясь подчинить их себе. Оно не всегда побуждает нас действительно командовать и властвовать над другими людьми. Оно может выражаться также в равнодушии, презрении, отсутствии интереса, внимания и уважения к другим людям. Дух праздности и безнадежности в этом случае направлен на других; и духовное самоубийство соединяется здесь с духовным убийством.

После всего этого — празднословие. Только человек среди всех созданных Богом тварей получил дар речи. Все святые Отцы видят в этом «отпечаток» Образа Божия в человеке, потому что Сам Бог явлен нам как Слово (Ин. 1,1). Но, будучи высшим даром, он в то же время и наибольшая опасность. Выражая действительно саму сущность человека, его самоисполнение, он именно благодаря этому может стать средством падения, самоуничтожения, обмана и греха. Слово спасает и убивает; слово вдохновляет и слово отравляет. Правда выражается словом, но и дьявольская ложь пользуется словом. Обладая высшей положительной силой, слово поэтому имеет огромную отрицательную силу. Оно создает положительное и отрицательное. Когда слово отклоняется от своей божественной природы и назначения, оно становится праздным. Оно «подкрепляет» дух праздности, уныния и любоначалия, и жизнь превращается в сущий ад. Слово становится тогда действительно властью греха.

Покаяние, таким образом, направлено против этих четырех проявлений греха. Это препятствия, которые надо удалить. Но только Один Бог может это сделать. Поэтому первая часть этой великопостной молитвы — крик из глубины человеческой беспомощности. Затем молитва переходит к положительным целям покаяния. Их тоже четыре.

Целомудрие! Если не придавать этому слову, как это часто делают, только его сексуальное, побочное значение, то его надо понимать как положительную противоположность духа праздности. Праздность, прежде всего, означает рассеяние, разделение, изломанность наших мнений и понятий, нашей энергии, невозможность видеть вещи, как они есть, в их целом. Противоположность праздности и есть именно целостность. Если обычно считают целомудрие добродетелью, противоположной сексуальному развращению, то это происходит только благодаря тому, что изломанность нашего существования нигде так себя не выражает, как в сексуальном разврате, в отчуждении жизни тела от жизни духа, от духовного контроля. Христос восстановил в нас целостность, восстановил настоящую иерархию ценностей, приведя нас обратно к Богу.

Первый чудесный плод этой целостности или целомудрия — смирение. Мы уже говорили о нем. Оно, прежде всего, — победа правды в нас самих, уничтожение всей той лжи, в которой мы обычно живем. Одни смиренные способны жить по правде, видеть и принимать вещи так, как они есть, и благодаря этому видеть Божие величие, доброту и любовь ко всем. Вот почему сказано, что Бог смиренным дает благодать и противится гордым.

За целомудрием и смирением естественно следует терпение. «Падший» в своей естественной природе человек — нетерпелив, т. к., не видя самого себя, он скор на суд и осуждение других. Это понятия обо всем неполные, изломанные, искаженные. Поэтому он судит обо всем согласно со своими вкусами и со своей точки зрения. Он равнодушен ко всем, кроме как к самому себе, поэтому он хочет, чтобы жизнь для него стала немедленно удачной.

Терпение поистине божественная добродетель. Господь терпелив не потому, что Он «снисходительно» к нам относится, но потому, что Он видит реально самую глубину вещей, которую мы по своей слепоте не видим, и которая открыта Ему. Чем больше мы приближаемся к Богу, тем терпеливее мы становимся, тем более отражаем в себе свойственное одному Богу бережное отношение, уважение к каждому отдельному существу.

Наконец, венец и плод всех добродетелей, всех усилий и подвигов есть любовь, та любовь, которая, как мы уже сказали, может быть дана одним Богом. Это тот дар, который является целью всего духовного подготовления и опыта.

Все это сведено воедино в последнем прошении великопостной молитвы, в котором мы просим: «видеть свои прегрешения, и не осуждать брата своего». В конце концов, перед нами стоит одна опасность: гордыня. Гордость — источник зла, и зло — источник гордости. Недостаточно, однако, видеть свои прегрешения, потому что даже эта кажущаяся добродетель может обратиться в гордость. Писания святых Отцов полны предостережением против этого вида ложного благочестия, которое на самом деле, под прикрытием смирения и самоосуждения, может привести к дьявольской гордыне. Но когда мы «видим наши грехи» и «не осуждаем брата своего», когда, другими словами, целомудрие, смирение, терпение и любовь соединяются в нас в одно целое, тогда и только тогда наш главный враг — гордость — уничтожается в нас.

После каждого прошения молитвы мы кладем земной поклон. Но не только во время молитвы св. Ефрема Сирина кладут земные поклоны; они составляют отличительную характеристику всего великопостного богослужения. Но в этой молитве значение их раскрывается лучше всего. В долгом и трудном подвиге духовного возрождения Церковь не отделяет души от тела. Человек отпал от Бога весь целиком, душой и телом. И весь целиком человек должен быть восстановлен, чтобы вернуться к Богу. Греховное падение состоит именно в победе плоти (животной, похоти в нас) над духовной, божественной природой. Но тело прекрасно, тело свято. Так свято, что Сам Бог «стал плотью». Спасение и покаяние тогда — не презрение к телу, не небрежение им, но восстановление тела в его настоящем служении, как выражения жизни и духа, как храма бесценной человеческой души. Христианский аскетизм не борьба против тела, но за него. Вот почему весь человек — душой и телом — кается. Тело участвует в молитве души, так же, как и душа молится не вне, а в своем теле. Таким образом, земные поклоны, «психо-телесный» знак покаяния и смирения, поклонения и послушания, являются отличительной чертой великопостного богослужения.

Заложник собственной жадности: вершки, корешки или молитва Ефрема Сирина?

Иеромонах Димитрий (Першин):

В одной замечательной русской сказке медведь стал заложником собственной жадности. Сказка — о том, как медведь пришел к мужику, чтобы вместе с ним сеять репку или пшеницу, и потом вместе собрать урожай. Мужик спросил медведя: «Слушай, а как мы будем урожай делить? Поровну или вершки тебе, корешки мне?» Медведь и отвечает: «Нет, давай все вершки мне, а корешки тебе». А сеяли они репку. В итоге вся репка досталась мужику, а медведь остался с ботвой. Потом медведь, наученный горьким опытом (всю зиму сосал лапу в берлоге), говорит мужику: «Нет, теперь пускай все корешки будут мои, тебе только вершки». В итоге сеяли они пшеницу, зерно все досталось мужику, медведь совсем расстроился, и на этом сотрудничество закончилось…

Так вот, эта история про нас. В богословии различаются страсти неукоризненные – те свойства нашей природы человеческой, которые были восприняты Спасителем, в которых проявляется несовершенство, даже немощь нашего естества после грехопадения. Но в самих этих страстях, в этих проявлениях природы нет ничего греховного.

Скажем, жаждать, хотеть есть, уставать, скорбеть – во всем этом нет греха. Но в этом проявляется наше естество после грехопадения. Господь воспринимает эти неукорные страсти. Их еще называют дозволительными, теми страстями, которые нам дозволены.

Что происходит после грехопадения? Мы укоряем себя в том, в чем укорять себя не надо, в неукорных страстях, и дозволяем себе недозволенные страсти.

И в эти дни Великого поста мы с вами каждый день с понедельника по пятницу читаем молитву преподобного Ефрема Сирина, который как раз учит нас различать, что дозволено, что не дозволено, в чем нам надлежит себя укорять, а в чем нет. Напомню слова этой молитвы.

Господи и Владыко живота моего. Живот – это жизнь.

Дух праздности (то есть пустоты), уныния, а из пустоты рождается уныние, потому что человек бесконечен, бездна его души такова, что ничем не может быть заполнена.

Вот животное поест и успокоится, ему больше ничего не нужно, а человек не успокоится и будет наполнять себя едой, деньгами, властью, какими-то страстями до бесконечности, потому что ту внутреннюю пустоту, которую Бог дал человеку, только Он может заполнить Собой, это бездна, которая никогда не насытится, если человек не обретет Бога и не обретет ближнего в любви.

Поэтому дух пустоты – это тот дух, который лишает нас главного призвания – общения с Богом и с людьми. Из-за этой пустоты рождается уныние. У нас нет цели в жизни, нам некуда двигаться, у нас все уходит в себя, а в себе пустота.

Любоначалие — это любовь к власти. Пустоту и уныние человек пытается заполнить властью, компенсировать свои провалы, свои бездны вот этой иллюзией власти, иллюзией всемогущества и празднословия (пустословия).

Не даждь ми. Потому что, подменяя настоящую, внутреннюю жизнь стремлением к власти и тщеславием, опустошением своей души в пустых словах, в осуждениях, пересудах, переливаниях из пустого в порожнее, человек создает иллюзию жизни. Он не сам живет, он уже не живет как человек, но возникает некая иллюзия бурной деятельности.

photosight.ru. Фото: Владимир Громов

Так вот, мы просим, чтобы Господь не дал нам духа иллюзии, духа лжи, духа подмены, духа неправды, духа пустоты, уныния, властолюбия и пустословия. И просим Господа, чтобы он дал нам иного духа.

Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй ми, рабу Твоему. Мы просим Господа.

Целомудрие – это, конечно же, не то, что сейчас ассоциируется исключительно со сферой сексуальных отношений. Абсолютно нет. По-гречески это слово означает целостность разума, целостность ума. Это умение выстраивать иерархию смыслов: что во мне главное, что второстепенное. Все в человеке от Бога, но всему свое место и время, в том числе и плотской любви.

Мы просим, чтобы Господь дал нам здравый разум, который позволит выстроить внутри себя приоритеты. Сначала Господь, потом ближние, служение им, и только потом уже какие-то телесные потребности, включая и брак, если есть благословение на брак.

Смиренномудрие как раз и возвращает нам эту иерархию бытия, потому что мы перестаем себя ставить выше других. Мы понимаем, что своими силами мы не можем ничего, но с Богом можем все.

Терпения, в котором, собственно говоря, и воспитывается любовь, и любви просим мы у Бога.

И последнее, о чем мы просим Господа, — дать нам силы начать этот путь.

Ей, Господи, Царю!
Даруй ми зрети моя прегрешения,
И не осуждати брата моего.

Потому что эти мои прегрешения, эти бревна, лесоповал, в моих глазах таковы, что тут уже не до чужих соринок, с собой бы справиться. Увидеть свой грех гораздо важнее, чем чужие грехи различать. Поэтому плач, молитва древних отцов были не о том, чтобы получить какие-то духовные дарования, а о том, чтобы научиться видеть свой грех, оплакивать его и с помощью Божьей от него избавляться.

И вот мы просим Господа в этой молитве преподобного Ефрема Сирина научить нас различать укорные и неукорные страсти, дозволенные и недозволенные нам поступки, избавить нас от духа лжи, иллюзии и неправды и дать нам любовь, в которой мы становимся настоящими. Любовь, благодаря которой мы начинаем видеть свой грех, не осуждать других, а просить Господа, чтобы он и о них тоже позаботился, дал этот навык различения духов и заботы о своей вечной душе.

Материал подготовлен при поддержке Миссионерской комиссии при Епархиальном совете г. Москвы

Отцы пустынники и жены непорочны…

Александр Пушкин

Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;

Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Все чаще мне она приходит на уста

И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.

Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.

Слово о молитве преподобного Ефрема Сирина 1-е: «Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми»

Схиархимандрит Кирилл (Павлов)

Схиархимандрит Кирилл (Павлов):

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Дорогие братия и сестры, в продолжение Великого поста мы слышим, как за каждой Божественной постовой службой священник читает краткую, но умилительную молитву: Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиреномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь.

Эта молитва состоит всего из десяти прошений, однако своим покаянным духом и способностью приводить человека в сердечное сокрушение она превосходит многие другие молитвословия, почему и принято ее читать Великим постом, когда Церковь зовет нас к обновлению души, к подвигу самоиспытания, к усиленной молитве и покаянию, к очищению своих грехов. Каждое слово ее находит отклик в нашей душе, и помогает нам осознать свои пороки и возжелать добродетели, и располагает нас к молитвенному обращению к Богу о помощи в борьбе со своими страстями. Составитель этой молитвы, преподобный Ефрем Сирин, всю жизнь плакал, и потому исполнена она такого глубокого покаянного назидательного чувства и утешения.

Начинает свою молитву преподобный Ефрем обращением к Богу: Господи и Владыко живота моего… Слово Божие нам открывает, что наша жизнь связана с Богом, от Него зависит и Им держится. В Его милующих руках — участь праведных и неправедных, добрых и злых и всего животного и растительного мира. Никто и ничто не может просуществовать и дня, и часа без Его зиждительной силы Духа Святаго, поддерживающей бытие всякой сотворенной живой твари. Поэтому, чувствуя в своем сердце Бога, мы не можем без молитвы к Нему, без благословения Его ни начать, ни продолжить, ни завершить никакого дела на земле. Бог действительно есть Господин, Начальник, Владыка нашей жизни.

В первом прошении преподобный Ефрем просит Бога не дать ему духа праздности. Праздность всем понятна — это есть леность и нерадение о самых насущных делах и, прежде всего, о своем спасении. Она может довести человека до неподвижности, до полного застоя как в духовной жизни, так и в необходимых повседневных занятиях.

Внешняя праздность нам понятна почти каждому, потому что все мы в той или иной степени бываем причастниками этой душевной болезни, когда предаемся нерадению и разленению и допускаем небрежение о своей домашней молитве, опускаем хождение в храм либо когда позволяем себе на молитве поспешность, с тем чтобы поскорее закончить ее и предаться отдыху или суетной болтливости; но когда этот недуг поразит все наши душевные силы, то наступает тяжелое нравственное, душевное состояние. Тогда человек уже не живет нормальной, настоящей жизнью, потому что нет у него в душе постоянного оживотворяющего начала для полноценной человеческой деятельности, а живет жизнью призрачной, вымышленной, бесполезной, никому не нужной. Любит предаваться бесполезным мечтаниям и праздным суетным разговорам и бывает неспособен ни к какому доброму делу.

Эта праздность, это расслабление и нерадение отводят нас от главной заботы нашей — о спасении. Поэтому и молимся, чтобы Господь избавил нас от сего недуга.

Во втором прошении преподобный Ефрем просит Господа избавить его от недуга уныния. Уныние есть такое мрачное тоскливое душевное состояние, когда человеку все в жизни показывается лишь с темной стороны. Он ничему не радуется, его ничто не удовлетворяет, обстоятельства кажутся ему несносными, на все он ропщет, по всякому поводу раздражается — словом, сама жизнь бывает тогда ему в тягость. Приходит уныние, как учат святые Отцы, от той же праздности, от маловерия, неверия, от нераскаянности в своих грехах. К унынию могут привести и предшествовавший гнев или причиненные кому-либо обиды, отсутствие страха Божия, многословие или — неудачи в личной жизни, работе и тому подобные неприятности.

Вместе с тем очень часто само уныние приводит к другому, более опасному душевному состоянию, называемому отчаянием, когда человек нередко допускает мысль о преждевременной смерти и даже почитает ее уже существенным благом на пути своей земной жизни.

Предаться отчаянию значит прекратить связь с окружающим миром и не иметь общения с Источником нашей жизни — Богом. «Не хочу жить, пропал интерес к жизни, и нет в ней никакого смысла» — такие слова можно услышать от человека, одержимого отчаянием. Поскольку сей недуг весьма тяжек, то и Преподобный просит Господа избавить его от него. Порок этот таков, что надобно молиться против него настойчивой, неотступной молитвой. Сему и Сам Спаситель в Евангелии учит нас, говоря, что не должно никогда унывать, но должно всегда молиться (см.: Лк.18:1).

Настойчивая, постоянная молитва, соединенная с верою в силу молитвы и помощь Божию, восстановит связь с окружающим миром и сохранит от уныния. С молитвой же надо соединять и труд очищения своей совести в Таинстве Покаяния, чем также подается благодать Божия, укрепляющая наши духовные силы. Читать духовные книги и жить по заповедям Божиим — все это наилучшим способом будет предохранять от губительного духа уныния.

В третьем прошении преподобный Ефрем просит Господа избавить его от духа любоначалия. Страсть любоначалия присуща нашей греховной горделивой природе, и она проявляется во всех областях человеческой жизни. Например, в отношении отца семейства к семье, начальника — к подчиненным, наставника — к своим ученикам, старших по возрасту — к младшим: каждый желает подчинить своему влиянию других, диктовать им свою волю. Такое душевное расположение противно учению евангельскому, учению Христа, Который Сам показал пример глубочайшего смирения и неоднократно говорил, что тот, кто хочет быть б!ольшим, тот будь слугою всем (см.: Мф.20:26–27; Мк.10:43–44; Лк.22:26).

С этим пороком связана скрытая тайная гордость, и потому когда у нас есть страсть учить других, наставлять, обличать, то это — верный признак одержимости нашей души духом властолюбия, любоначалия. Дух сей делает человека противным для всех окружающих, а кроме того, и неспособным бороться со своими страстями и пороками. Поэтому-то мы и молимся Господу, чтобы Он избавил нас от него и не допустил ему овладеть нашей душою.

В четвертом прошении преподобный Ефрем просит Господа избавить его от духа празднословия, которому также причастны едва ли не все люди. Каждый любит посуесловить, между тем как дар слова дан для того, чтобы мы прославляли устами Бога и чрез слово же имели общение друг с другом, служа ко взаимному назиданию. Имеется мудрая народная пословица, утверждающая, что слово — серебро, а молчание — золото. И этой истины придерживались многие святые, которые закрывали свои уста, хотя и надо было — для назидательных целей — открывать их для беседы.

Многословием человек опустошает свою душу, расслабляет ее и делает рассеянною. Посмотрим на Спасителя, как Он был краток в поучениях и наставлениях! Молитва Господня дана всего только в семи прошениях, а заповеди блаженства — в девяти стихах. Ангелы славословят Бога кратко: «Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф!»

Как сосуд, который часто открывают, не сохраняет крепости и аромата с!амого благовонного вещества, помещенного в нем, так и душа того человека, который любит многословить, не сохраняет надолго добрых мыслей и добрых чувствований, а изрыгает из себя потоки осуждения, злоречия, клеветы, лести и т. д. Поэтому-то Церковь постом и молится: Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих. Не уклони сердце мое в словеса лукавствия(Пс.140:3–4).Как сорняки засоряют почву и мешают произрастать на ней добрым злакам, так пустые, гнилые слова убивают душу и не дают возможности произрастать в ней добрым помыслам и чувствам.

Итак, дорогие братия и сестры, помня и храня сокровенные в молитве преподобного Ефрема благие уроки, последуя им, мы обязательно привлечем к себе благодать Божию и соделаемся милыми Отцу своему Небесному, удостоимся зреть Горний Иерусалим и блаженствовать со всеми Небесными Силами и душами праведных.

А поэтому всегда, и особенно в дни Великого поста, почаще будем взывать: Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиреномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь.