Во-первых, далеко не все православные священники толстые. Ни мы, ни наши оппоненты не проводили исследований, которые могли бы установить, действительно ли среди священников больше полных людей, чем среди не-священников.
Во-вторых, среднестатистический священник старше, чем среднестатистический мужчина, потому что священниками не так часто становятся в молодом возрасте. Наверно, менее половину священников стали таковыми самым прямым путем: школа — семинария — священство. Очень многие пришли к этому в более зрелом возрасте. А чем мужчина старше, тем, увы, живот его больше.
В-третьих, не-священники зрелого возраста часто носят пиджаки. Пиджак же скрывает живот. А одежда священников — не скрывает. Поэтому живот человека в священнической одежде (подряснике) заметнее.
И наконец, самое главное. Давайте, наконец, говорить как взрослые люди, имеющие опыт собственной борьбы с подкожным жиром. Отчего на самом деле зависит толщина жирового слоя? От достатка? От изысканности питания?
Ничего подобного. Больше всего она зависит от режима питания и спортивных тренировок. Имея нормированный рабочий день, можно избегать вечернего переедания и уделять время тренировкам в спортзале.
У священников же рабочий день ненормированный. В дни богослужений они имеют возможность в первый раз поесть только в три часа дня. К тому же, почти все они — многодетные отцы. По признанию многих батюшек, им даже причесаться зачастую некогда. Куда уж там в спортзал идти для наведения красоты, в то время как матушка с 3-5-8 детьми надрывает. Да и не только матушке помощь нужна, но и самим детям — внимание отца. А сколько у священников еще духовных детей, которым тоже нужно уделять время?
Да и зачем православным священникам этот фитнес? Красота тела не является для священников одной из приоритетных ценностей. Во-первых, они не озабочены задачей соблазнения противоположного пола. У всех у них есть жены. А что греха таить — именно желание нравиться, соблазнять является одним из главных стимулов поддержания нами физической формы.
Во-вторых, они вообще придают больше значения духовному, понимая кратковременность этой жизни, и не видя смысла вкладывать усилия в то, что очень скоро превратиться в прах. В то время как для работы над своей душой времени постоянно не хватает.
Поэтому своими большими животами некоторые священники похожи на духовно слабых людей, которым просто лень собой заниматься. Но священники-то сильные и не ленивые. Просто силу свою они прикладывают в другом направлении.
Да и нам от людей, которые должны быть выразителями отеческой любви Бога к нам, нужна вовсе не красота талии. Подумайте и скажите честно — Вы бы предпочли иметь дело со священником, который уделяет Вам больше времени или который меньше, зато у него талия тоньше, потому что он ходит в спортзал?
И еще один момент. Всем известно, что добрые люди более склонны к полноте, чем злые. Даже поговорка такая есть — «Доброго человека должно быть много». Действительно, гнев и другие злые эмоции как бы сжигают плоть человека. Священники — люди разные, но все-таки их служение волей-неволей умиротворяет их душу, учит доброте…
Вы думаете, священство — легкий способ хорошо заработать? Так что же Вы теряетесь, попробуйте заняться тем же самым! Думаете, разбогатеете?
Данный миф не имеет под собой никаких оснований. Во-первых, хорошо заработать, будучи православным священником, шансов мало. Священник — как офицер, не может сознательно делать карьеру, выбирая приход побогаче. Он служит там, куда его посылает Церковь. А приличный доход у храмов только в больших городах. В деревнях доход очень скудный.
Но «приличный доход» храма не означает большого дохода священника. Пожертвования и доход от продажи свечей и записок в сумме не такой большой, и из них оплачивается свет, ремонт и обновление храма, хор, питание хора и старушек, зарплата диакона и одного-двух-трех-священников. Итоговый доход вполне соответствует среднестатистическому доходу жителю этого же города или деревни. А если еще участь, что жена священника, как правило, сидит дома с детьми, и детей этих много, и вовсе незавидный доход на члена семьи получается.
Во-вторых, священники все-таки верующие люди. И поэтому деньги и то, что они могут дать для них — не главное в жизни.
Разумеется, бывают исключения, священники, пораженные грехом корысти. Но это очень редкое явление, куда более редкое, чем среди не-священников.
Миф 3. Цель миссионерства, к которому склонны все священники, — повышение доходов (приобретение овец с целью их стрижки).
Естественно, каждый судит по себе. И если для кого-то нет ценности выше денег, то он и поступки других людей объясняет своими ценностями.
Но в реальности существуют и другие ценности. И у православных священников они именно другие. Большинство из них выбрали эту работу, это служение, чтобы и самим быть с Богом, и другим помогать к Нему приходить, облегчать скорби людей, помогать им любить и двигаться к совершенству.
Вы когда-нибудь делали кому-нибудь добро? Если делали, то знаете, какая это радость. Эта радость — большее вознаграждение, чем любые деньги. И если Вам доступно желание совершать добро, то священникам — уж точно в гораздо большей степени.
Если же Вы никогда не делали никому настоящего добра, тогда конечно, Вам не понять этих странных священников. Русская пословица гласит: «Злой человек не верит, что есть добрые люди».
Правдой является и то, что подавляющее большинство священников не занимается миссионерством. Им просто некогда. Успеть бы удовлетворить духовные нужды всех тех людей, которые сами приходят в храм. На привлечение новых людей времени не остается.
Это секты выстраивают такую структуру и систему работы, чтобы привлечь как можно больше людей, извлечь из них доход и идти дальше. Православная Церковь — совершенно иное явление. Это как больница, где количество мест ограничено (количеством врачей, то есть священников), и никого из больницы не выбрасывают, чтобы дать место другим.
Ввиду кризиса автомобильной промышленности (отражающего кризис власти) в нашей стране большинство людей ездят на иномарках. А так как доход среднего православного священника примерно равен доходу среднего мирянина того же возраста, то стало быть и священники в данном вопросе ведут себя как среднестатистические граждане страны. И стоимость среднего автомобиля священника ничуть не выше стоимости автомобиля среднего жителя страны.
Причем нередко автомобиль не куплен на скромные средства священника, а пожертвован этому конкретному священнику кем-то, кто знает личность и труды этого священника и считает такое дарение добрым делом.
Ответ протоиерея Константина Островского, настоятеля Успенского храма города Красногорска Московской области, на подобный вопрос (из журнала «Нескучнаый сад»): «Еду я в набитом автобусе, в потертом подряснике, с крестом на груди, портфель тяжелый, и никто мне место не уступит, хотя видят же, что я в годах и батюшка. А в окошко я вижу иностранный автомобиль и в нем молодого священника с коротко подстриженной бородкой. И мне обидно и за наше молодое духовенство, и за нашу молодежь, которая ни старых не уважает, ни стыда и совести не имеет, разъезжая среди нищего народа на иномарках. А обидно мне потому, что я завидую богатым, потому что сам хотел бы ездить на иномарке, только мне ее, во-первых, никто не дарит, а во-вторых, я боюсь людских пересудов. И такое мое духовное устроение очень плохо. А если бы я ехал в автобусе, или на новом мерседесе, или на осле, или пешком шел, молясь Богу в сердце, это было бы очень хорошо. Перед Богом все равно, во что мы одеты, как причесаны, на чем едем и сколько у нас денег в банке. Но у священника есть еще и пастырский долг. Мне все равно, я не привязан к земным благам (не привязан ли?). Но меня окружают немощные люди, они верующие, добрые, но немощные. Есть в них и жертвенность — и зависть, и любовь — и ненависть, и желание добра — и подчиненность злу. Все как у меня. И судя по себе, я думаю, что им тяжко видеть, как их батюшка строит себе коттедж и ездит на дорогой машине. Они соблазняются — они не правы. Но апостол Павел писал: «Если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего» (1 Кор. 8, 13). Поэтому, если у меня есть возможность выбирать, то, пожалуй, лучше не иметь дорогих вещей… А если без дорогих вещей не обойтись, то будем ими пользоваться, не заботясь об искушениях людей, но укоряя себя».
Действительно, самым правильным, самым главным украшением сана священника является святость его обладателя. Не отсутствие живота или отсутствие иномарки, а наличие святости. Потому что православные священники зовут и ведут нас к святости. А как они могут нас туда вести, куда не идет сами? И как они могут нам предлагать те средства совершенствования, которые не подействовали на них самих?
Так вот, среднестатистический священник — на самом деле гораздо более хороший и добрый человек. Пообщайтесь с пятью-десятью священниками — и убедитесь в этом. Разница очень большая. Они гораздо меньше склонны к зависти, осуждению, гневу, лжи, тщеславию, блуду, пьянству и так далее. Среди них гораздо больше тех, кто умеет по-настоящему любить.
Но при этом надо понимать, что священники — это обычные люди, которые сделаны в точности из того же теста, что и мы с вами. С получением священного сана страсти сами по себе не отпали от них, и святость не спустилась на них в виде бесплатного подарка. Им точно так же как и всем остальным людям приходится побеждать свои слабости, трудиться над своей душой. Отличие только в том, то сама профессия отобрала людей, стремящихся к спасению, и сам труд священника, сопряженный с покаянием и молитвой, совершенствует и его собственную душу.
Но не все они имеют одинаковые задатки. Ведь Церковь — больница. А в больнице, как известно, лечат больных, а не здоровых. А священники не только врачи, но в то ж время и пациенты. Главный врач тут — Христос.
И успех лечения у всех разный. Да, бывают и священники, которые плохо излечиваются от болезней своих страстей. Конечно, бывает. Это всегда было, всегда будет, и в этом нет никакого противоречия со всем сказанным. Духовная жизнь — это работа, здесь все зависит от человека, и никому не гарантирована автоматическая победа.
Поступки, которые в обществе уже не считаются предосудительными, когда их свершает священник, становятся широко известной сенсацией. Поэтому даже удивительно, как редко в блогах и СМИ проходит такая информация, тем более что часто она является клеветой. Против Церкви много клевещут, ведь наша Церковь — воинствующая, и у нее много врагов. Но даже если какой-то случай и правда, не стоит этому радоваться или возмущаться так, как будто это опровергает какую-то Правду Церкви. Нет, это говорит только о текущем состоянии духовного роста данного конкретного священника, и более ни о чем. Православная Церковь (в отличие от католической) даже своему патриарху не приписывает автоматической святости, тем более — священникам.
Отвечает священник Сергий Пашков, настоятель Богоявленского храма села Быки Курчатовского района Курской области (из журнала «Нескучный сад»): «Рабочий день священника — два часа служба утром и два вечером, а во многих храмах, особенно сельских, службы вообще только в выходные дни, а в остальное время непонятно, что батюшки делают. Разве это работа?» — …Честно говоря, я такое мнение последний раз слышал в советское время, когда в школе учился. Нас учили, что в церковь ходят только темные старушки, а все священники — дармоеды. С тех пор как 14 лет назад сам стал священником, такого не слышал. Наоборот, люди часто отмечают тяжесть священнического служения и говорят, что сами ни за какие деньги на него не согласятся. Я предлагал некоторым благочестивым прихожанам подумать о священстве (одному тяжело все-таки), но они отвечали: нам бы свои кресты донести, а священнические точно не поднять. Действительно, тяжелое служение.
Службы у нас совершаются реже, чем в большом городском храме, но все равно 110-115 дней в году я служу литургию (специально считал как-то). И служу один, без диакона. Кроме того, регулярно хожу на требы, а это миссионерская работа. На крещении, венчании, освящении квартиры, дома, погребении обязательно говорю проповедь. А к этому же подготовиться надо. Ежедневно читаю Писание, святых отцов. Чтобы нести людям Слово Божие, священник должен сам жить по этому Слову, в том числе и повышать свое религиозное образование.
Можно на примере посмотреть, как выглядит «короткий» рабочий день священника: накануне воскресных и праздничных дней я служу всенощную, начинается она в 17.30, идет примерно два с половиной часа. После всенощной — исповедь, исповедовать в обычные воскресные дни приходится 20-30 человек, а перед великими праздниками — до 100. Это около двух часов занимает. Вечером еще надо подготовиться к завтрашней проповеди, Евангелие почитать, Псалтырь, свое молитвенное правило. На это уходит примерно полтора часа. Утром часы начинаются без двадцати восемь, в начале девятого — литургия. После литургии около получаса служу молебен, а если водосвятный — минут 50. Если в этот день празднуется память особо чтимых на Руси святых или Богородичных икон, на молебне читаю акафист, и тогда молебен длится около часа. Закончив молебен, служу литию. Это минут 10. Дальше — требы. Часто приходится ездить в соседние деревни на отпевание. Обычно километров 20-25 в один конец, но есть деревни и в 40 километрах от нашего села. Отпеваю обычно на дому около часа. Кроме служб и треб у многих священников есть свое социальное или общественное служение. Три раза в неделю я занимаюсь с ребятами дзюдо, после двухчасовой тренировки провожу беседы. Также регулярно беседую с людьми, которые хотят крестить своих детей, — и с родителями, и с крестными. У меня три требования: чтобы они хотя бы что-то узнали о православной вере и были готовы раз в месяц причащать своих детей и хотя бы четыре раза в год причащаться сами. Такие беседы иногда затягиваются на несколько часов.
Кроме того, я каждую неделю посещаю колонию-поселение, служу молебны, панихиду, иногда и литургию. Начал добровольно, но потом получил благословение архиепископа Курского Германа — любое церковное дело надо закреплять благословением священноначалия. Так что теперь, кроме служб и треб, это тоже часть моей работы. Проводим открытые уроки в школах, не только нашей, но и соседних сел. Один открытый урок можно провести почти всюду, но именно от того, как мы его проведем, зависит, пригласят нас туда еще раз или навсегда закроют двери. Также в школах проходят показательные выступления моих ребят-дзюдоистов. Поэтому я не назвал бы свой рабочий день «коротким», а вот ненормированным — назвал бы.
У каждого свой путь, но мне трудно представить, чтобы человек, не приученный трудиться, мог стать хорошим священником. Как правило, таких ребят еще из семинарии исключали. Так что я очень удивлен, что до сих пор жив миф о священниках-бездельниках».
Немає коментарів:
Дописати коментар