Вселенский патриарх — восточный папа?

Андрей Ухтомский, кандидат богословия

Вниманию читателей предлагается статья преподавателя Киевской духовной академии УПЦ, кандидата богословия А. А. Ухтомского, которая тематически продолжает его предыдущие публикации на портале «Религия в Украине».

Итак, Константинопольский епископ кроме политических прав как наследник Рима получает все права и полномочия последнего. Равновластность епископов и подобающая честь согласно порядку, изложенному в 36-м правиле Трулльского Собора, — норма установленная апостолами. Желание первенства как Рима, так и Константинополя обнаружилось на протяжении первого тысячелетия и противоречило апостольской практике. Для примера приведем одно из немногих свидетельств самих римских пап, для которых подобное мнение о Римском престоле не одиноко.

Из письма папы св. Зосимы (417–418 гг.) африканским епископам от 21 марта 418 г.: «Согласно общей традиции отцов, Апостольскому Престолу принадлежит такой авторитет, о правах которого не может быть споров, ибо он постоянно подтверждается канонами и правилами, в соответствии с которыми и в порядке церковной дисциплины он заслуживает должного уважения, ради имени Петра, от которого происходит... так как причина этого авторитета — Петр, и он же укреплял постоянную преданность (наших) предков, чтобы равно божественными и человеческими законами... утвердилась Римская Церковь, и от вас не скрыто, что мы правим вместо него и получили власть его имени, и вы, возлюбленнейшие братья, как священники должны это знать; однако, хотя нам принадлежит таковой авторитет, что никто не может противиться нашим решениям, мы ничего не предпринимаем без того, чтобы не сообщить вам... не потому, конечно, что мы не знаем, что должно делать, или опасаемся

сделать нечто, могущее послужить во вред Церкви...»¹. Апостольская соборность проявлялась в единогласно принятых решениях. «В апостольские времена не было апостола или епископа который имел бы единый авторитет. Возможно такой авторитет имел Иаков иерусалимский в самый ранний период, но он никогда не осуществлял свои полномочия независимо от Двенадцати. Иерусалим никогда не имел в юрисдикции других Церквях.

“Ни одно соборное правило не дает епископу Рима единую юрисдикционную власть. Нет никакого свидетельства, чтобы показать, что преимущество митрополита можно возвести к значимости определенного апостола. Имперская гражданская юрисдикция была решающим фактором в развитии митрополий в Римской Империи”»². Никто из апостолов не вмешивался в дела друг друга. Этого следовало ожидать и в устройстве патриархатов. «После разрыва между Православной Церковью и Западной Церковью (1054 г.) первое место, „председательство в любви“, во Вселенском Православии, т. е. почетный примат, был присужден Вселенскому патриарху. Этот почетный примат Вселенского патриархата, а также право инициативны в решении общецерковных и общеправославных проблем, признается сегодня всеми православными церквями»³. «Со времени Иоанна Постника (582-595), Константинопольские патриархи стали называть себя Вселенскими патриархами. Совпадение фактов (именно суд названного патриарха Иоанна Постника над Антиохийским, а также раньше бывавшие случаи приписания этого титула Римскому и Александрийскому епископам) показывает, что титул «Вселенского патриарха» заключает в себе притязания на вселенскую власть»⁴. «Право инициативны» постепенно выразило идею «председательства в любви» и место «первого среди равных».

Для укрепления своих новых позиций, наследника Рима, Константинопольский патриархат использовал подложную грамоту, называемую «Дар Константина», употреблявшуюся епископами Римской Церкви для отстаивания верховной власти Церкви по отношению к Империи. Этот подложный документ был создан во Франции в монастыре Сан-Дени во Франции, предположительно в VII–IX в. В «Даре» рассказывается об исцелении императора Константина папой Сильвестром. В благодарность император передает папе в вечное владение Рим, Италию и западные провинции Римской империи с различными атрибутами верховной власти над ними. Также император провозглашает папу духовным главой всего христианского мира и утверждает его главенство над кафедрами Александрийской, Антиохийской, Иерусалимской и Константинопольской, и провозглашает преимущество папской власти перед властью императора. Эти права простираются на всех Римских пап. Подделка использовалась в Римской Церкви, в Византии (для отстаивания прав Константинополя как второго Рима) и на Руси (в отстаивании идеи «Москва — третий Рим»). Подделка была окончательно разоблачена в XV в. гуманистом Лоренцо Валлой. «Мысль о том, что раздираемый ересями Римский престол уступил свое первенство Константинопольскому Патриархату, нашла поддержку на Востоке в церковных кругах. Именно в этом контексте оперировали «дарственной императора Константина» во время политических споров между Византией и Западом»⁵. На греко-православном Востоке «Дар Константина» считался подлинным до начала XV в. Вальсамон отдавал Новому Риму все права Старого Рима и комментировал «дарственную Константина» в пользу Константинопольского престола. «На основании этого документа Вальсамон делает вывод, что поскольку источником всех папских привилегий был император Константин, который перенес свой престол в Византию, то все эти привилегии перешли к епископу новой столицы Империи»⁶. С XV в. на Востоке начали раздаваться голоса сомневающихся в подлинности «дарственной грамоты императора Константина». В результате эта грамота перестала иметь силу документа, делегирующего гражданские права Константинопольскому епископу.

Арабские завоевания ослабили Вселенский Патриархат; турки-османы окончательно подчинили себе Византию. В VII в. Восток подвергся нападениям арабов, что привело к ослаблению Восточных Патриархатов. С VII в. по 1453 г. Константинопольский Патриархат оставался главным центром церковной власти на всем Ближнем Востоке. За время своего существования Константинопольская Церковь достигла немалого величия: ее предстоятелями были такие известные Отцы Церкви как Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Константинополь играл немаловажную роль в раскрытии церковного вероучения: три из семи Вселенских Соборов (Второй (381), Пятый (553) и Шестой (680/681), а также Пято-Шестой, или Трулльский, Собор (691)), были созваны в Константинополе. «Студийский монастырь, входивший в юрисдикцию Константинопольской Церкви, имел решающее значение в победе Православия над иконоборчеством и оказал большое влияние на развитие монашества не только в границах Византийской империи, но и далеко за ее пределами»⁷. После латинской оккупации Константинополя (1204–1261) Восточная часть Римской империи уже никогда не достигала своего прежнего могущества. К началу XIV в. Византия обладала Константинополем, территориями современной Греции и Фракии, а также западной частью Малой Азии. Основными врагами Византии в этот период становится крепнущая империя турков-османов. Последние, воспользовавшись слабостью соседа, начали наносить ему сокрушительные удары. Ища выход из сложившейся ситуации, Византия просила помощи у папы; папа же предлагал свою помощь в обмен на подчинение ему, а также принятие литургических и богословских новшеств, которые являлись отступлением от истинного вероучения.

Будучи захвачен турками в 1453 г., Константинопольский Патриархат локализовал свою власть в Османской империи. Роль Константинопольской Церкви значительно возросла. «Султан Мухаммед II, завоевавший город, не только оставил Константинопольским патриархам церковную власть над православным населением новообразованной Османской империи, но наделил их также и политической властью, какой они не имели в Византии»⁸. «Желание нормализовать хозяйственную и административную жизнь в захваченных землях вынуждало османов проводить достаточно гибкую политику, что нашло свое выражение в известном покровительстве Восточно-Православной Церкви и ее институтам»⁹. Константинопольский Патриарх как традиционный духовный глава православного народа имел также и политическую власть над ним в Османской империи. «Патриарху Константинопольскому были даны права осуществлять не только церковную, но и гражданскую власть. Более того, эта власть распространялась не только на народы, находящиеся в канонической юрисдикции константинопольского престола, но на все православное население Оттоманской империи — Rum millet. Юрисдикционно это население принадлежало к другим Восточным Церквам»¹⁰. Константинопольские патриархи стали выразителями прежде всего зажиточной части греческого населения Порты и посредниками между христианской общиной и султанами. «Кажущаяся полная несовместимость господствующей идеологии — ислама и христианства — не помешала патриархии войти в механизм османского государства и постепенно превратиться в орудие государственной политики завоевателей»¹¹. Будучи подотчетным султану Патриарх не мог стать полноценным политическим главой и выполнял роль посредника и проводника воли султана, вследствие чего на его плечи легла вся ответственность за нестроения, возникавшие среди христиан.

После начала в Греции освободительного движения в 1821 году на воротах Патриархии был повешен Константинопольский Патриарх Григорий V. «В результате образования на Балканах независимых Церквей (Сербской и Болгарской), ранее входивших в юрисдикцию Константинополя, а также Балканских войн и неудачной попытки отвоевать у Турции Малую Азию в начале XX века, большая часть греческого населения Турции была вынуждена покинуть страну, осев в Греции или рассеявшись по всему миру, в результате чего Константинопольская Церковь лишилась почти всей своей паствы»¹². Все же Константинопольская Церковь сохранила юрисдикцию над частью эмигрировавшего населения Турции, открывая епархии и приходы за пределами своей канонической территории — в диаспоре — что составляет большинство ее паствы. «Нации, освободившиеся от турецкого ига, после духовного возрождения в Греции стремились получить статус автокефалии для своих Православных Церквей, независимо от того, обладали ли они внутренней зрелостью для этого или нет»¹³.

Таким образом, прежде могущественный Константинополь расширял свою юрисдикцию; теперь же перед ним стоит задача не только увеличения своей паствы, но и сохранение своего существования любыми средствами. Это выразилось в переходе на «новый стиль» в 1923 г., снятии взаимных анафем между Римом и Константинополем. Одним из главных способов выживания Константинопольского Патриархата стала попытка распространить свою юрисдикцию на всю православную диаспору. В этом и проявилось стремление к вселенскому господству «Восточного папы», которого так не хватало в период латинской империи и турецкого плена.

1 Рожков В., прот. Очерки по истории Римско-католической Церкви. М., 1998. С. 38.

2 Malaty Tadros Fr. Councils and Conciliarity // Pro Oriente. The Vienna dialogue. Middle east regional symposium deir amba Bishoy. October 1991. Booklet #3. Vienna, 1993. P. 139.

3 Basdekis A. Die Orthodoxe Kirche. Frankfurt am Main. 2002. S. 142.

4 Суворов Н. Учебник церковного права. М., 1908. С. 32.

5 Воловников Д. Западный апокриф в истории православного Востока. Случай «Дарственной грамоты императора Константина папе Сильвестру» // Труды Киевской Духовной Академии. № 2. 1999. С. 44.

6 Воловников Д. Западный апокриф в истории православного Востока. Случай «Дарственной грамоты императора Константина папе Сильвестру» // Труды Киевской Духовной Академии. № 2. 1999. С. 45.

7 Поместные Православные Церкви. М., 2004. С. 12.

8 Поместные Православные Церкви. М., 2004. С. 14.

9 Муртузалиев С. И. Положение зимми и Константинопольской патриархии в османской империи XV–XVI вв. // Византийский временник. Т. 65 (90). М., 2006. С. 180.

10 Кирилл (Говорун), игум. Служить или быть тем, кому служат: Вопросы о порядке и осуществлении власти в Христовой Церкви // http://kiev-orthodox.org/site/theology/1757/.

11 Маркова З. Българското църковно-национално движение до Крымската война. София. 1976. С. 17. Цит. по: Муртузалиев С. И. Положение зимми и Константинопольской патриархии в османской империи XV–XVI вв. // Византийский временник. Т. 65 (90). М., 2006. С. 182.

12 Поместные Православные Церкви. М., 2004. С. 14.

13 Stylianos (Harkianakis), archbish. The positives and negatives of orthodoxy in the new world // PHRONEMA. Sydney. Vol. 10, 1995. P. 10.