В каждый период исторического существования христианской Церкви выдвигались личности, которые являлись яркими носителями и выразителями высоких духовных идей и стремлений. К их авторитетному голосу прислушивались, ими руководились на пути ко спасению многие их современники. Влияние этих духовных наставников в большинстве ограничивалось пределами их отечества и времени.
Но были и такие духовные светила, свет которых ярко сиял на всю тогдашнюю вселенную и своим отблеском озарил всю последующую жизнь Церкви. Таковы, например, вселенские учители и святители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст.
Наша Русская Церковь, принявшая православную веру от Вселенской Церкви, имела немало еще и своих, Богом избранных учителей и руководителей. Одним из таких наших отечественных святых отцов XIX столетия был епископ Феофан, Вышенский Затворник, который причислен к лику святых на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1988 году за свою благочестивую жизнь и высокие богословские труды. Он может быть назван учителем Русской Церкви.
Епископ Феофан (в миру Георгий Васильевич Говоров) родился 10 января 1815 г. в селе Чернавске Елецкого уезда Орловской губернии. Его отец, Василий Тимофеевич Говоров, после окончания Орловской семинарии был священником Владимирской церкви села Чернавска и всю жизнь отличался истинным благочестием. Как известный и почитаемый пастырь, он был назначен на должность благочинного, которую исполнял в течение 30 лет, заслужив одобрение начальства, любовь и уважение подчиненных. Мать будущего святителя, Татьяна Ивановна, происходила из священнической семьи. Она имела тихий, кроткий нрав и любвеобильное сердце.
Первоначальное образование отрок Георгий получил в родительском доме. Благочестивые родители старались дать ему воспитание в духе христианской любви и церковности. Уже в детстве у Георгия ярко проявились характерные черты личности: от отца он унаследовал живость и чистоту ума; от матери — нежное, любящее сердце, кротость, скромность и впечатлительность.
В 1823 г. Георгий поступил в Ливенское духовное училище. Смотрителем Ливенского училища был настоятель Георгиевской церкви протоиерей Василий Скрябин. Нравственный и духовный климат в училище был самый благоприятный. Способный, хорошо подготовленный отрок Георгий легко прошел курс духовного училища и через шесть лет, в 1829 г., в числе лучших учеников был переведен в Орловскую семинарию. Во главе ее стоял тогда архимандрит Исидор, позднее — митрополит Санкт‑Петербургский и Новгородский.
Преподаватели семинарии были люди исключительно даровитые и усердные. Учителем словесности, например, был тогда иеромонах Платон, впоследствии митрополит Киевский и Галицкий, философские науки преподавал профессор Евфимий Андреевич Остромысленский, увлекавший юных семинаристов своими замечательными лекциями.
Георгий Говоров с большим интересом изучал преподаваемые науки, но особенный интерес возбудили в нем уроки психологии.
В годы учебы, после паломничества в Задонский монастырь, где почивали мощи святителя Тихона Задонского, в то время еще не прославленные, у Георгия появилось необычайное, все более возрастающее благоговение к святителю Тихону.
Отлично окончив семинарию в 1837 г., Георгий Васильевич Говоров получает назначение в Киевскую духовную академию, которая в те годы находилась в цветущем состоянии.
Киевский митрополит Филарет (Амфитеатров), прозванный за святость жизни “Филаретом благочестивым”, уделял очень большое внимание развитию внутренней, духовно-религиозной жизни студентов академии. Это было цветущее время как по доброму нравственному направлению жизни академии, так и по обилию талантов в профессорской корпорации. В академии завершилось образование и ясно определилось общее направление нравственной жизни Георгия Говорова.
В первые годы учебы Говорова ректором академии был архимандрит Иннокентий (Борисов), впоследствии архиепископ Херсонский, знаменитый церковный проповедник, читавший лекции по Энциклопедии богословских наук.
Отец Иннокентий обладал способностью неотразимо влиять на всех окружающих и на своих воспитанников. Как образцовый профессор и церковный вития, своими вдохновенными импровизациями он увлекал и восторгал слушателей.
Инспектором Киевской академии с 1838 г. был архимандрит Димитрий (Муретов), скончавшийся в 1883 г. в сане архиепископа Херсонского. Он наряду с Иннокентием блистал силой мысли, красотой и глубиной изложения богословских наук. Его лекции по догматическому богословию, глубоко содержательные и проникнутые христианской любовью, производили сильное впечатление на слушателей. Это был глубоко благочестивый человек, отличавшийся редким трудолюбием.
В то время в Киевской духовной академии были выдающиеся наставники и воспитатели, которые сообщали студентам высочайшие истины христианской веры и благочестия в убедительной и доступной форме. Особенно выделялся протоиерей Иоанн Скворцов, преподаватель метафизики и истории философии, который имел обширные познания в области философии, излагал в лекциях самое существенное и заботился о ясности, простоте и логичности преподаваемого материала. Большое влияние на юношей имел в то время профессор красноречия Яков Кузьмич Амфитеатров, у которого студент Говоров учился глубокой христианской убежденности и ясности мысли.
В профессорских ведомостях Киевской академии студент Говоров аттестуется как обладающий весьма хорошими способностями, отличающийся усердием и имеющий отличные успехи в науках. Любимыми предметами будущего архипастыря были предметы богословские, и в особенности Священное Писание и церковное красноречие.
При отличных успехах в науках студент Говоров обращал на себя внимание и своим поведением. Академическая инспекция в лице архимандрита Григория (Миткевича), скончавшегося в 1881 г. в сане архиепископа Калужского, и иеромонаха Иоанникия (Горского), скончавшегося в 1887 г. в сане архиепископа Варшавского, постоянно характеризовала его как человека “весьма скромного”, “честного поведения”, “отличающегося благонравием, исправностью в отношении своих обязанностей, любовью к богослужению” и как “подающего пример другим”[i].
Все эти добрые качества нравственного поведения студента Георгия Говорова предуказывали его путь к иноческой жизни, к которой, очевидно, он с юности подготовлял себя.
Благодатное влияние оказали на Георгия Киево-Печерская Лавра и другие киевские памятники священной истории, которые были красноречивыми свидетелями подвигов русского иночества. Юный студент нередко посещал Киевскую Лавру. Впечатления о подобных посещениях и о связанных с ними возвышенных религиозных переживаниях были настолько глубоки и сильны, что святитель до конца жизни с восторгом вспоминал о них. “Киевская Лавра — неземная обитель. Как пройдешь брешь, так и чуешь, что зашел в другой мир”[ii].
В последний год своей учебы Георгий Говоров решил всецело посвятить себя служению Святой Церкви в иноческом чине. 1 октября 1840 г., в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, он подал академическому начальству прошение о пострижении в монашество, в котором писал: “Имея постоянное усердие к занятию богословскими предметами и к уединенной жизни, я, чтобы соединить то и другое на предлежащем мне служении Церкви, положил обет посвятить жизнь свою монашескому званию”[iii].
С разрешения академического и высшего духовного начальства 15 февраля 1841 г. он принял постриг с именем Феофан, что значит Богом явленный. Чин пострижения совершен был в Свято-Духовской церкви Киево-Братского монастыря ректором академии архимандритом Иеремией, который был впоследствии архиепископом Нижегородским.
Вскоре после пострижения монах Феофан вместе со своим сокурсником монахом Макарием (Булгаковым), впоследствии митрополитом Московским, посетил духовника Киево-Печерской Лавры и Киевской духовной академии, известного своей примерной подвижнической жизнью и строгим благочестием, — иеромонаха Парфения, чтобы получить от него наставление и благословение на новую жизнь во Христе. “Вот вы ученые монахи, — сказал прозорливый старец, — набравши себе правил, помните, что одно нужнее всего: молиться и молиться непрестанно умом в сердце Богу — вот чего добивайтесь”[iv].
Эти советы юные иноки приняли себе за правило и старались, каждый по мере своих сил и даров благодати, выполнять их в течение всей своей жизни.
6 апреля 1841 г. инок Феофан тем же Иеремией (в то время уже епископом Чигиринским, викарием Киевского митрополита) в большом Успенском соборе Киево-Печерской Лавры рукоположен был в иеродиакона, а 1 июля — в иеромонаха. “Замечательно, — пишет один из жизнеописателей святителя Феофана, — что такой подвижник, как преосвященный Феофан, пострижен в монашество и рукоположен в первые две степени священства таким истинно богомудрым мужем, как преосвященный Иеремия! Так в жизни духовной один ярко горящий светильник горением Божественного света возжигает другие, новые светильники, да во время свое поставлены будут на свещнице и светят всем, «иже в храмине суть»”[v].
Во время этой важной перемены в своей жизни иеромонах Феофан продолжал учебу в академии и писал курсовое сочинение на тему “Обозрение подзаконной религии”. Он успешно сдал выпускные экзамены, а его курсовое сочинение было отослано академической конференцией в числе лучших сочинений на рассмотрение в Святейший Синод Русской Православной Церкви. Постоянный член Святейшего Синода митрополит Московский Филарет (Дроздов), канонизированный на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 1996 г., строгий ценитель богословских сочинений, своим мудрым и проницательным взором заметил даровитость и трудолюбие отца Феофана.
В 1841 г. иеромонах Феофан в числе первых закончил академию со степенью магистра. Началось время его служебной деятельности на учебно-воспитательном поприще. 27 августа 1841 г. иеромонах Феофан был назначен ректором Киево-Софиевского духовного училища, которое находилось под непосредственным наблюдением Киевского митрополита Филарета.
Молодой ректор находился в близких отношениях со своими прежними учителями и лаврскими иноками, особенно со старцем Парфением, которого почитал, как отца. Под руководством киевских старцев и опытных богословов иеромонах Феофан занялся изучением творений святых Отцов. С этого времени научное изучение аскетической письменности стало делом всей его жизни.
Но недолго трудился отец Феофан в Киевском училище; 7 декабря 1842 г. он был назначен инспектором Новгородской семинарии.
Три года отец Феофан был в Новгороде. За это короткое время он успел проявить себя как талантливый воспитатель и прекрасный преподаватель науки о душе человеческой. Высшее духовное начальство высоко ценило нравственные качества и незаурядные умственные способности иеромонаха Феофана, и потому 13 декабря 1844 г. он был переведен в Петербургскую духовную академию на должность бакалавра по кафедре нравственного и пастырского богословия.
Верный своим педагогическим принципам, сознавая великую ответственность перед Богом в деле духовного воспитания юношества, отец Феофан стремился действовать на будущих пастырей духом своей большой доброты и кротости. Свой взгляд на высоту духовно-педагогической христианской деятельности он выразил в свое время следующими словами: “Воспитатель должен пройти все степени христианского совершенства, чтоб впоследствии, в деятельности, уметь держать себя, быть способным замечать направления воспитываемых и потом действовать на них с терпением, успешно, сильно, плодотворно. Это должно быть сословие лиц чистейших, богоизбранных и святых”[vi].
К преподаваемым предметам иеромонах Феофан относился с большим вниманием. Оставив философско-умозрительные методы работы, молодой богослов опирался на опыт аскетический и психологический. Главными источниками его лекций, после Священного Писания и творений святых Отцов, были жития святых и психология.
1 февраля 1845 г. отец Феофан был назначен помощником инспектора академии, а с 20 мая по 4 августа 1846 г. он исполнял обязанности инспектора.
Иеромонах Феофан был глубоко предан важному делу христианского воспитания, однако его влекло другое, а именно — уединенная монашеская жизнь. Его учебная работа соединялась с административными и хозяйственными заботами, к которым никогда не лежала его душа, и поэтому внутренне он не был удовлетворен служебной деятельностью. Дух его стремился в более сродную ему сферу иноческого жития и молитвенного общения с Богом.
Но вот вскоре отцу Феофану представился случай к удовлетворению этих его духовных потребностей. 21 августа 1847 года в соответствии с его собственным желанием он был назначен членом Духовной миссии в Иерусалиме. Главой Русской духовной миссии был назначен архимандрит Порфирий (Успенский), прекрасный знаток Востока, известный церковный археолог. Кроме иеромонаха Феофана, сотрудниками Миссии состояли два студента, окончившие Петербургскую семинарию — Н. Крылов и П. Соловьев. 14 октября 1847 года Миссия в полном составе отбыла из Санкт-Петербурга в Палестину.
Прибыв в Константинополь, члены Миссии посетили Вселенского патриарха Анфима, который принял их любезно, а 17 февраля 1848 г. они благополучно прибыли в Иерусалим. Блаженнейший патриарх Кирилл радушно принял членов Миссии. Знакомясь с христианским Востоком, они посетили святые места Палестины, Египта и Сирии.
Шестилетнее пребывание на Востоке имело для иеромонаха Феофана большое духовное и нравственное значение. Посещая древние обители, он неутомимо изучал писания святых Отцов по древним рукописям, знакомился с уставом и житиями древних подвижников восточных обителей и Святой Афонской Горы. Молодой аскет вошел в тесную духовную связь с афонскими старцами, которые оказали благотворное влияние на направление его духовной жизни и впоследствии способствовали изданию его сочинений. Здесь, на востоке, отец Феофан основательно изучил греческий и французский языки, познакомился с еврейским и арабским.
В 1853 г. началась Крымская война, и 3 мая 1854 г. члены Русской духовной миссии были отозваны из Иерусалима в Россию.
За свои труды в Миссии иеромонах Феофан был возведен в сан архимандрита и 12 апреля 1855 г. назначен в Петербургскую духовную академию бакалавром по кафедре канонического права, а через полгода стал ректором Олонецкой духовной семинарии. В исполнении должности ректора архимандриту Феофану предстояло много дел и хлопот. Олонецкая духовная семинария в это время была еще совершенно не устроена, даже не имела своего здания. Архимандрит Феофан организует строительство здания для семинарии. Однако главной заботой, отвечавшей высоким стремлениям души отца Феофана, было воспитание учащихся.
В 1856 г. архимандрит Феофан был назначен на должность настоятеля Посольской церкви в Константинополе. Выбор отца Феофана на столь важный и ответственный пост обуславливается, несомненно, тем обстоятельством, что он был хорошо знаком с православным Востоком и был вполне подготовлен к этой должности.
Константинопольская Церковь в это время переживала большие трудности в связи с конфликтом между греками и болгарами. Русское правительство и Святейший Синод, озабоченный скорейшим прекращением этой распри, поручили архимандриту Феофану как знатоку Востока собрать сведения, которые могли бы осветить ситуацию греко-болгарской распри. Отец Феофан исполнил возложенную на него миссию и представил 9 марта 1857 г. отчет, в котором он пишет о движении среди болгар и о состоянии Константинопольского патриархата. Этот отчет имел впоследствии большое значение при обсуждении греко-болгарской распри Святейшим Синодом. Своей симпатией к болгарскому народу, сочувствием его законным требованиям, своим искренним желанием помочь отец Феофан снискал себе большую любовь среди болгар.
Во время пребывания за границей отец Феофан еще более укрепил знание греческого языка, которое он практически применил на практике в своих последующих трудах. На православном Востоке он собрал много драгоценных жемчужин святоотеческой, главным образом аскетической письменности. Но недолго архимандриту Феофану пришлось пробыть в Константинополе: ему предназначалось новое, более ответственное поприще служения Церкви и Отечеству.
13 мая 1857 г. указом Святейшего Синода архимандрит Феофан назначается на должность ректора Санкт-Петербургской духовной академии. Подчиняясь действию Промысла Божия, он в течение двух лет возглавлял высшую школу духовного просвещения в Санкт-Петербурге.
Будучи ректором, архимандрит Феофан посещал лекции профессоров, присутствовал на экзаменах, следил за всем ходом учебного дела в академии. Особое внимание он обращал на воспитательную работу.
На посту ректора Санкт-Петербургской духовной академии отец Феофан усиленно занимался также редакторской и богословско-популяризаторской работой. Свои сочинения он публиковал главным образом в академическом журнале “Христианское чтение”, который и выходил тогда под его наблюдением.
Время ректорства архимандрита Феофана совпало с празднованием 50-летия открытия Петербургской духовной академии. Для проведения празднования юбилея, которое состоялось 17 февраля 1859 г., ректору пришлось понести много трудов. Святейший Синод наградил отца Феофана орденом святого князя Владимира III степени.
После этого события отцу Феофану недолго пришлось быть ректором. Всеблагому Промыслу Божию угодно было возвести его в сан епископа, да будет всем ищущим спасения светильником горящим и светящим.
29 мая 1859 г. состоялось наречение его во епископа Тамбовского и Шацкого. При наречении во епископа, после торжественного исповедания веры, архимандрит Феофан произнес речь. Сравнив свою жизнь и разнообразную деятельность с шаром, без грохота и шума катящимся туда и сюда, по направлению сообщаемых ему ударов, отец Феофан выразил свою покорность воле Божией, свое смирение и недостоинство. В этом же слове, обращаясь к сонму архипастырей, он поведал, что имеет тайное желание высших подвигов добродетели. “Не скрываю, — сказал отец Феофан, — что не чуждо было бы тайным желаниям сердца, если бы на мою долю выпало такое место, где бы я свободно мог предаться занятиям по сердцу”[vii].
1 июня митрополит Григорий с собором епископов в Троицком соборе Александро-Невской Лавры совершил его хиротонию.
Служение преосвященного Феофана в Тамбовской епархии продолжалось только четыре года, но за это короткое время он необыкновенной кротостью своего характера, редкой деликатностью и участливым вниманием к нуждам пасомых успел сродниться со своей паствой и снискать всеобщую самую искреннюю любовь. Много забот и трудов пришлось понести Владыке при управлении Тамбовской епархией. Святитель Феофан проявил себя ревностным служителем во всех отраслях церковной жизни, в том числе — в деле церковной проповеди. Почти каждое богослужение он сопровождал проповедью, и слово его, шедшее от сердца и дышавшее глубоким убеждением, привлекало многочисленных слушателей. Плодом его ревностного проповедания явились два выпуска его Слов к Тамбовской пастве (всего 109 Слов). “Глубокое знание всех движений сердца человеческого и его духовных потребностей, — пишет профессор Московской духовной академии Иван Корсунский, — опытное знакомство с духовной жизнью, обширные познания в области и Священного Писания, и творений святоотеческих, и наук естественных, исторических и других и иные высокие достоинства отличают слова преосвященного Феофана к Тамбовской пастве, при необыкновенной ясности, живости и простоте изложения чрезвычайно сильное производившие впечатление на слушателей”[viii].
Святитель Феофан заботился о внешнем благоустройстве духовно-учебных заведений, побудил начальство Тамбовской семинарии произвести капитальный ремонт семинарского храма. В целях подъема народного образования при его содействии было открыто много церковно-приходских училищ, воскресных школ и частных школ грамотности, а также было открыто женское епархиальное училище с шестилетним сроком обучения. В то же время епископ Феофан заботился и о повышении образования самого духовенства. По его ходатайству перед Святейшим Синодом с 1 июля 1861 г. стали выходить “Тамбовские епархиальные ведомости”.
Оставляя лишь краткое время для сна, епископ Феофан всего себя отдавал на служение своим пасомым. В дни скорби и мира он был любвеобильным отцом для всех. При своих многочисленных и разнообразных делах и заботах по управлению Тамбовской епархией Святитель находил время и для учено-литературной деятельности. К этому времени относится его богословский труд “Письма о христианской жизни”, который заключает в себе целую систему христианского нравственного учения.
Во всей последующей жизни в нем все больше пробуждалась склонность к уединению. Во время одной из поездок с целью обозрения храмов и монастырей своей епархии святитель Феофан посетил Вышенскую пустынь, которая понравилась ему строгим иноческим уставом и красотой местности. Назначая туда настоятелем эконома архиерейского дома игумена Аркадия, Владыка на прощание сказал ему пророчески: “Поезжайте, отец игумен, туда, а там, Бог даст, и я к вам приеду”[ix].
В 1861 г. епископ Феофан пережил большую радость. По решению Святейшего Синода он принимал участие в торжестве открытия мощей святителя Тихона Задонского. Это событие произвело большое впечатление на Тамбовского архипастыря и послужило как бы особым благодатным освящением его собственного служения.
Но недолго Тамбовской пастве пришлось быть под управлением преосвященного Феофана: 22 июля 1863 г. он был перемещен на древнюю, более обширную Владимирскую кафедру вместо уволенного на покой епископа Иустина. В синодальном докладе было сказано, что преосвященный Феофан “настоящим своим служением снискал потребную опытность для управления столь обширной паствою”[x].
Непродолжительно было служение епископа Феофана и во Владимире, но и здесь он проявил себя ревностным архипастырем и успел заслужить всеобщее уважение и любовь. Главным попечением его во Владимирской епархии было спасение вверенных ему душ через назидание, посредством проповеди слова Божия. Он поучал народ с высоты церковного амвона и в храмах епархиального города, обходя грады и веси обширной, миллионной своей паствы.
За проповеднической деятельностью и в тесной связи с ней следует деятельность миссионерская. Этот вид деятельности также нашел в лице преосвященного Феофана весьма ревностного исполнителя. Епископ Феофан предпринимал путешествия в раскольнические центры епархии, где произнес целый ряд проповедей, а в конце 1864 г. открыл в селе Мстере Вязниковского уезда Богоявленское православное братство.
Однако предметом самых усердных забот епископа Феофана явились церковно-приходские школы и духовно-учебные заведения епархии. Он закончил начатую его предшественником постройку общежития для учеников Владимирской духовной семинарии, открыл училище для девиц духовного звания. С начала 1865 г. по ходатайству святителя Феофана стали выходить “Владимирские епархиальные ведомости”. За усердную и плодотворную архипастырскую деятельность во благо Церкви преосвященный Феофан был награжден орденом святой Анны II степени (17 апреля 1857 г.) и святой Анны I степени (19 апреля 1864 г.).
Но обширная практическая деятельность по епархиальному управлению не была сродни душе архипастыря. Как уже было сказано, с юных лет он стремился к уединению и идеал монашества видел в совершенном отречении от всех житейских забот. И вот теперь, после двадцатипятилетнего служения Церкви на различных поприщах, преосвященный Феофан нашел благовременным осуществить свое всегдашнее стремление.
Посоветовавшись со своим давним духовным руководителем, митрополитом Исидором, он подал прошение в Святейший Синод об увольнении его на покой с правом пребывания в Вышенской пустыни Тамбовской епархии (сейчас она находится в Рязанской епархии). Ходатайство Владыки было удовлетворено, и 17 июля 1866 г. он был освобожден от управления епархией и назначен настоятелем Вышенской пустыни, где проводил свою жизнь как ученый инок.
Но не возможностью покоя влекли к себе сердце Владыки тихие монастырские стены, — они звали его на новый духовный подвиг. “Я ищу покоя, — писал епископ Феофан митрополиту Исидору, — чтобы покойнее предаться занятиям желаемым, с тем непременным намерением, чтобы был и плод трудов, и полезный и нужный для Церкви Божией. Имею в мысли служить Церкви Божией, только иным образом служить”[xi].
Епископ Феофан прибыл в Вышенскую пустынь в качестве ее настоятеля. Суетная должность настоятеля нарушала его внутренний покой, и он скоро подает новое прошение — об освобождении его от этой должности. Святейший Синод удовлетворил его просьбу. Долгожданное уединение, к которому так настойчиво стремился Святитель, наконец, по милости Божией, пришло.
По своему внутреннему устройству Вышенская пустынь представляла из себя общежительный монастырь. Устав и обычай ее отличались большой строгостью.
Святитель Феофан до конца жизни чувствовал себя вполне счастливым на Выше. “Вы меня называете счастливым. Я и чувствую себя таковым, — писал он, — и Выши своей не променяю не только на Санкт-Петербургскую митрополию, но и на патриаршество, если бы его восстановили у нас, и меня назначили бы на него”[xii]. “Вышу можно променять только на Царство Небесное”[xiii].
В первые шесть лет своего пребывания в Вышенской пустыни преосвященный Феофан не уединялся окончательно. Вместе с иноками обители он ходил ко всем церковным службам, а в воскресные и праздничные дни сам совершал литургию соборне с братией.
Внешняя обстановка вполне соответствовала духовным потребностям подвижника-святителя. Он охотно принимал посетителей — родных и почитателей, искавших его духовных советов, вразумлений и наставлений, выходил из келии на прогулку.
Святитель Феофан в начале своего пребывания в Вышенской пустыни испытывал борьбу с помыслами, которые внушали ему сожаление о раннем оставлении кафедры.
В 1872 г. после кончины митрополита Московского Иннокентия (Вениаминова-Попова), канонизированного Русской Православной Церковью в 1977 г., духовное начальство предложило епископу Феофану принять в управление Московскую епархию, а потом, в этом же году, предлагало ему заседать в судном отделении Святейшего Синода. В 1879 г. святителя Феофана через Святейший Синод приглашал в Японию архимандрит Николай (Касаткин; ныне прославленный как святой равноапостольный Николай, архиепископ Японии).
Но святитель Феофан отказался от этих приглашений.
После пасхальных дней 1872 г. он начал вести затворническую жизнь. Он прекратил всякие сношения с людьми, перестал ходить с братией на богослужение и затворился в отдельном флигеле. С этого времени он принимал к себе только настоятеля пустыни, духовника игумена Тихона и келейника отца Евлампия. К этому времени епископ Феофан устроил в своих келиях малую церковь во имя Крещения Господня, в которой он служил Божественную литургию во все воскресные и праздничные дни, а последние 11 лет — ежедневно.
В богослужении и молитве, в подвигах телесных и духовных проходила большая часть затворнической жизни архипастыря. В свободное от духовных подвигов время он занимался богословскими трудами, писал множество писем к разным лицам, обращавшимся к нему с недоуменными вопросами, с просьбами о помощи и наставлениях. Уйдя из мира и почти не встречаясь с людьми, епископ-затворник интересовался жизнью Церкви и своей Родины. Он выписывал многие журналы, в кабинете у него была огромная библиотека. При написании своих произведений Святитель использовал обширную литературу на русском и иностранном языках. Все прочитанное он молитвенно переживал, вынашивал, и постепенно из-под его пера выходили творения, равных которым по разнообразию тематики и глубине освещения вопроса можно указать немного.
В подвиге духовно-литературного творчества святитель Феофан видел великое служение Церкви Божией. Об этом он говорит в одном из своих писем: “Писать — это служба Церкви нужная”.[xiv]
Свеча жизни святителя-затворника постепенно догорала, и он, сознавая это, спокойно ждал смерти.
Все духовные академии Русской Православной Церкви сделали святителя Феофана своим почетным членом, а Петербургская присвоила ему в 1890 году звание доктора богословия за многополезные богословские сочинения[xv].
6 января 1894 г. около 4 часов дня епископ Феофан мирно скончался в день престольного праздника своего келейного храма. Отпевание почившего святителя-затворника было совершено 11 января епископом Тамбовским Иеронимом при большом стечении духовенства и народа.
Всю земную жизнь святитель Феофан посвятил поискам пути вечной жизни; в своих творениях он показал этот путь и своим современникам, и последующим поколениям.
В обширных творениях епископ проявляет себя как замечательный экзегет, нравоучитель и богослов Русской Православной Церкви. Сочинения его можно разделить на три вида: нравоучительные, экзегетические и переводные.
Многообразны предметы и содержание творений Вышенского Затворника. Почти ни одна сторона духовной жизни не ускользнула от его глубокого, внимательного наблюдения. Но главная тема его творений — спасение во Христе.
Его богословские труды с замечательной полнотой и точностью отражают дух и характер святоотеческих аскетических воззрений, которые были предметом его тщательного, всестороннего изучения и постоянного, неослабевающего внимания. Епископ Феофан был “верным и типичным продолжателем святоотеческой традиции в аскетике и богословии”[xvi].
Замечательно, что святоотеческие взгляды не просто были поняты и усвоены святителем Феофаном. Они всецело проникли в его мировоззрение, как бы растворились в нем и составили единое, неразрывное целое. Отсюда и то огромное влияние, которое оказывали воззрения Святителя на тех, кто с ним знакомился. Только человек, сам переживший, сам прошедший через горнило духовного опыта, сам причастный глубинам духовной жизни, может заговорить с людьми с такой вдохновенной всепобедной силой, возбуждающей духовную энергию и готовность на подвиги, какой обладал епископ Феофан.
“В своих произведениях святитель Феофан выступает самостоятельным глубоким православным богословом — мыслителем созерцательного направления, таким богословом, у которого <…> православные понятия глубоко проникли в сознание, приняли оригинальную форму и получили своеобразную систему”[xvii].
Он старается избегать формализма и схоластики, излагая свои мысли ясно и доступно для всех. “Все формальные термины нашей школьной науки, — пишет Патриарх Московский и всея Руси Сергий, — в уме преосвященного Феофана получили самый жизненный смысл и самое богатое содержание”[xviii].
Особую ценность представляют многочисленные печатные труды Святителя по христианской нравственности. Можно говорить о нем как о великом мыслителе, богомудром подвижнике, предлагающем для руководства другим учение святых Отцов и личный опыт духовной жизни.
В своих произведениях преосвященный Феофан изобразил идеал истинной христианской жизни и пути, ведущие к его достижению. По словам профессора протоиерея Георгия Флоровского, епископ Феофан “не строил системы ни догматической, ни нравоучительной. Он хотел только очертить образ христианской жизни, показать направление духовного пути, и в этом его несравненное историческое значение”[xix].
В его сочинениях излагаются также основы святоотеческой психологии. Обозревая душевные и духовные способности человека, Святитель глубоко проникает в его внутренний мир. Это рассмотрение отличается замечательной силой и глубиной самонаблюдения. “Автор как бы опускается в темные переплетающиеся лабиринты духа и, несмотря на слабый свет лампады, везде успевает отличать в них очень тонкие проявления нравственного начала”[xx].
Епископ Феофан в своих творениях с глубокой психологической проникновенностью осветил главные этапы духовного развития христианина. Основная мысль его нравоучения — идея богообщения, составляющая сущность христианской жизни. Творения его не только побуждают христианина к покаянию, исправлению и благодатному обновлению во Христе, но и показывают ему путь живого, реального общения с Богом. “Своими многочисленными вдохновенными писаниями, — говорил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский), — преосвященный Феофан учит нас внутреннему духовному общению с Богом. Он весь погружен в человека, в указание путей его таинственного общения с Богом под сенью Церкви”[xxi].
У епископа Феофана почти нет трудов, носящих сугубо догматический характер. Но поскольку нравственное учение христианства стоит в неразрывной связи с христианскими догматами, то в его трудах мы находим раскрытие и догматического учения. Особенность их в четкости воззрений на самые трудные и ключевые пункты этой отрасли богословия. По свидетельству упомянутой комиссии профессоров Петербургской духовной академии, в трудах епископа Феофана “некоторые пункты догматического учения нашли не только полное и основательное раскрытие, но и такие формулы, каких православная отечественная догматика до этого не имела. В особенности это нужно сказать относительно истины участия всех Лиц Святой Троицы в различных моментах нашего спасения с преимущественным преобладанием Одного из Лиц Святой Троицы в том или другом моменте нашего спасения”[xxii].
Одно из важнейших дел жизненного подвига преосвященного Феофана — его замечательные труды по изъяснению слова Божия, которые представляют собой ценный вклад в русскую библеистику.
В трудах выдающегося экзегета своего времени “внимательный читатель находит не только все нужное для полного и ясного понимания священного текста, но вместе с тем и глубоко продуманное и прочувствованное разъяснение множества разного рода догматических, в особенности же нравственных христианских истин, понятий, вопросов”[xxiii].
Неотделима от его богословских трудов и переводческая деятельность. Важнейшая из переводных работ Святителя — “Добротолюбие” — посвящена главным образом духовной жизни великих учителей древнего христианского аскетизма. “Добротолюбие” представляет собой широкое, всестороннее изображение и истолкование различных аспектов духовной жизни — от самых простых и безыскусных наблюдений до высочайших, вдохновенных созерцаний, запечатленных необыкновенной глубиной.
Особый вид литературных трудов преосвященного Феофана составляют его многочисленные письма. Через свои одухотворенные письма Святитель обильно проливает лучи Божественного света на грешный мир. Эти письма, несомненно, имели важное значение для тех, кто их получал, были истинным руководством в их нравственной жизни. Они были великой отрадой и духовным утешением для многих душ в тяжелые, скорбные минуты. Письма Святителя важны и тем, что в них вырисовывается его личность как учителя Церкви Христовой. Содержание писем крайне разнообразно, но основной тон их — нравоучительный. Они, как и книги, содержат ответы на один и тот же великий вопрос — о пути ко спасению. “Лучшее употребление дара писать, — учил епископ Феофан, — есть обращение его на вразумление и пробуждение грешников от усыпления”[xxiv].
Многие ревностные иноки, представители интеллигенции и простого глубоко религиозного народа составляли большую духовную семью богомудрого архипастыря. Лучшие современники видели в нем истинного светильника христианства и всей душой стремились иметь с ним духовное общение, возможность для которого открывала переписка.
Всю свою земную жизнь святитель Феофан отдал на служение Богу и людям. Он принадлежал к числу тех, чье имя пользовалось широкой известностью и глубоко чтилось во всех концах православной России.
Как справедливо замечает святитель Феофан в одном из своих произведений, “умершие продолжают и на земле жить в памяти живущих через добрые дела свои”[xxv]. Добрые дела епископа Феофана — это прежде всего его многочисленные творения.
Есть дела и творения человеческие, называемые великими по их широкому и многообъемлющему значению, по их воздействию и влиянию на человечество, простирающемуся на отдаленные времена, пространства и поколения. Есть великие произведения ума и таланта в области науки, искусства и литературы, через которые воздвигаются их авторам и творцам “нерукотворные памятники”. Но все эти произведения человеческой мудрости, поскольку служат лишь земным интересам и целям, постольку же ограничиваются соответствующей земной временной славой.
Произведения богоподобного человеческого духа могут простираться своим значением и влиянием на необъятное протяжение веков и поколений, выходить за пределы данной эпохи, даже удаляться своими последствиями в отдаленную и необъятную область неведомого будущего, уносить и увлекать туда вместе с собою души, умы и сердца других людей, находящих в них для себя духовную пищу, высшее руководство и удовлетворение своих существенных духовных потребностей и стремлений.
В год блаженной кончины епископа Феофана на страницах “Церковного вестника” было сказано, что “имя его, можно быть уверенным, не угаснет с его кончиною, а, напротив, с поднятием духовного самосознания в обществе будет приобретать все больше известности и славы как имя великого духовного просветителя, умевшего давать ответы на самые насущные вопросы духовной жизни”[xxvi].
Интерес к личности и творениям святителя Феофана не угасает и в наши дни. Об этом свидетельствует один из видных современных иерархов Русской Православной Церкви — митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший Экзарх всея Белоруси. “Труды епископа Феофана, — пишет он, — дают руководство к духовному устроению жизни. Они представляют собой ответ на множество проблем его духовных детей, которые вытекают из одного-единственного вопроса, который стал также названием одной из книг епископа Феофана: «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?». Это основной жизненный вопрос во все времена, он стоит также и перед христианами наших дней”[xxvii].
В докладе постоянного члена Священного Синода митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, прочитанном на Поместном Соборе Русской Православной Церкви, посвященном 1000-летию Крещения Руси, говорится: “Епископ Феофан Затворник канонизирован как подвижник веры и благочестия, оказавший глубокое влияние на духовное возрождение современного ему общества. Своим молитвенным созерцательным подвигом, чистотою сердца, целомудрием и благочестием, сохраненным от юности, святитель Феофан стяжал дар опытного постижения святоотеческой аскезы. Этот опыт он как богослов и экзегет изложил в своих многочисленных творениях, которые могут рассматриваться чадами церковными как практические пособия в деле христианского спасения”[xxviii].
Реки богомудрых советов и наставлений, потоки воды живой учения Христова истекли из сердца и уст святителя Феофана. Это нетленное сокровище, драгоценное наследие оставлено им сынам Православной Церкви.
Творения преосвященного Феофана преисполнены благодати Христовой, духовной силы, искренности, глубокой веры, горячего желания спасения всякому человеку. Глубокий и неиссякаемый кладезь духовной мудрости представлял собой епископ Феофан, кладезь, из которого черпали и долго еще будут черпать люди, жаждущие религиозно-нравственного образования и просвещения. Недаром творения его именуются путеводной звездой для всех тружеников богословской науки и истинной христианской жизни.
Интерес к личности и творениям святителя Феофана проявляется и на Православном Востоке.
В “Религиозно-этической энциклопедии”, изданной в Афинах на греческом языке в 1965 г., епископ Феофан именуется одним “из самых замечательных русских духовно-аскетических писателей XIX века”[xxix].
В 1994 г. в Фессалонике в Греции в “Православном Пчельнике” была издана книга: “Жизнь и деятельность святителя Феофана, епископа Владимирского и Суздальского”[xxx].
Большой авторитет Святителя в православном мире объясняется не только теоретическими достоинствами его учения, но и его практической пользой, проявившейся в плодотворном влиянии на людей. Под непосредственным воздействием его творений многие ревностно посвящали себя христианским подвигам.
Среди западных христиан, по свидетельству польского богослова Яна Прышмонта, постоянно растет интерес к духовным богатствам Православной Церкви[xxxi].
Проявляется интерес к святителю Феофану и в среде современной интеллигенции нашей страны. Об этом свидетельствует статья священника Афанасия Гумерова “Епископ Феофан (Говоров)”[xxxii].
Творения епископа Феофана приобретают особую актуальность в наши дни, когда в тяжелом положении оказалась наша общественная жизнь, и первоначальная причина такого положения — духовное обнищание, поразившее наше общество. “Кризисы современного общества, — говорит Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй, — взаимосвязаны с нравственным кризисом, вследствие чего ответственность за нравственное воспитание лежит на всех нас, на всем нашем обществе”[xxxiii].
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен изложил задачи, стоящие перед христианами нашей Церкви: “В центре обновленной системы ценностей в нашей стране утверждается ныне человек. И именно каждой человеческой личности в отдельности предстоит осуществлять великие преобразования, начать с себя, с нравственного очищения, с обновления своего внутреннего «я» со стяжания мира в себе. Церковь призывает своих чад неленостно следовать христианским идеалам, сохранять и укреплять нетленные духовные сокровища”[xxxiv].
В творениях святителя Феофана современный человек, ищущий духовного возрождения, может найти ответ на многие вопросы своего бытия. Святитель предстает перед нами не только как аскет-подвижник Церкви Христовой, не только как досточтимый иерарх, святитель ее, но и как один из тех, о которых святой апостол Павел говорит, что они являются “яко светила в мире” (Флп 2:15).
Рассмотрение богословского наследия епископа Феофана Затворника и его деятельности на всем пути священнослужения дает яркое представление о нем как о угоднике Божием, всю жизнь боровшемся за чистоту Православия.
Немає коментарів:
Дописати коментар